О телесной терапии и профессии телесного терапевта
Интервью Елены Калашник в ноябре 2011 г для АТОП г.Киев.
Вопрос: Какими качествами должен обладать будущий телесный терапевт?
Елена: Основная специфика телесного терапевта, его профессии, заключается в том, что его тело является активным инструментом в работе. А поскольку работа специфическая – она связана с чувствованием, то действительно нужно учитывать то, к чему обычный человек среднестатистический не привык.
Дело в том, что обычный человек относится к телу, как к само собой разумеющемуся – “рыба в воде воды не замечает”. И поэтому, несмотря на то, что про тело все понятно – когда оно болит, мы его лечим – все-таки нет привычки прислушиваться к тому, что говорит наше тело каждую минуту нашей жизни. У телесного терапевта без этого не сложится гармоничное самоощущение себя, он может не понять, не услышать того, что ему говорит тело клиента и может пропустить момент важной и нужной саморегуляции для себя.
Поэтому телесный терапевт как специалист должен обладать навыками хорошей телесной саморефлексии, навыками хорошей телесно-эмоциональной саморегуляции.
Вопрос: А чем саморегуляция телесного терапевта отличается от обычной саморегуляции?
Елена: Для телесного терапевта важно понимать своевременность этого процесса и именно слышать время, место и то, что важно сделать сейчас. Как бы больше осознанность и избирательность в телесных процессах и в том, что мы можем выбирать из большого количества и рынка услуг, существующих на рынке bodywork. Bodywork – работа с телом или работа телом. Сейчас это достаточно большая сфера жизни. Туда относятся йога, цигун, фитнесс, просто какой-то спорт для себя, танцы. Но для телесного терапевта важно иметь свою осознанность в этом процессе, чувствование. Телесный терапевт должен обладать навыками телесно-чувственного ориентирования. И он этому научает своего клиента.
А вот по поводу навыков, телесный терапевт – это человек, который на самом деле хорошо ощущает связь с собой не только на эмоциональном уровне, но и на телесном. То есть для того, чтобы телесному терапевту сказать убедительно “я”, недостаточно просто чувствовать нечто на уровне душевного или эмоционального, как это больше распространено. Для телесного терапевта эмоциональное и телесное находятся в одном флаконе. При всем притом, что мы воспринимаем достаточно целостно через многообразие его проявлений, мы все равно с особым вниманием смотрим на то, как это многообразие реализуется в жизни на уровне физического и то, как оно там согласуется в своем разнообразии.
Телесный терапевт как профессионал, прежде всего – нейтральный человек. Это человек, который способен уважать видение, мировоззрение другого человека, даже если он сам живет другими ценностями. Телесный терапевт – это не целитель, не врач и не учитель. Скорее, это действительно помощник, который создает условия для того, чтобы потенциальный клиент или человек, обратившийся за помощью, смог собрать себя и понять себя и научиться двигаться по жизни ориентировано, прислушиваясь к тому, что говорит его сущность на языке его тела. Поэтому нейтральность является залогом успешности и не привнесения чего-то своего личного в жизнь другого. Нейтральность должна выражаться не только в его отношении клиента, но и в способности прикасаться нейтрально. В способности разговаривать, слушая и принимая.
Вопрос: Часто мы сталкиваемся с понятием “сопротивление”. По каким признакам человек должен отслеживать его в себе и как с ним справиться? Потому что многие люди, посетив несколько сеансов, отказываются, хотя до этого очень хотели.
Елена: Ну, тут проще обратиться к представлению, как устроен человек, к одному из основателей телесной терапии – Вильгельму Райху. По его представлениям, человек имеет в себе некоторое центральное сущностное ядро. Это согласуется со многими другими психологическими направлениями, но тем не менее: в этом ядре живет наша способность переживать глубокие чувства, связанные с такими безусловными состояниями – любви, радости. Не потому, что у нас сложилось что-то в жизни, а просто потому, что мы живем – от одного факта жизни мы можем просто быть счастливы.
Но когда ребенок растет, он начинает взаимодействовать с социумом, который есть такой, какой он есть – социум тоже развивается. И при этом взаимодействии могут возникать несогласованности того, что ждет социум от человека, и то, какой человек идет в мир. И получается, что социальная действительность как бы ограничивает многие проявления этого центра глубинных чувств. Ребенку нельзя громко смеяться где-то там, где-то нехорошо громко плакать, громко кричать. И для того, чтобы сдержать свою изначальную энергию, ребенок использует свои мышцы. Для того, чтобы не выразить плач или не закричать там, где не положено, мы напрягаем мышцы так, чтобы сдержать энергию, которая хочет выхода. И тогда получается, что мышцы складываются в такой узор внутреннего напряжения, который у каждого человека свой в соответствии со своим эмоциональным опытом, который Райх назвал “мышечным панцирем” или “мышечной броней”, создает характер у человека.
Поскольку это формируется слишком рано, на бессознательном уровне, что человек со временем это называет своим характером, а у Райха это называлось “социальная маска”, то есть то лицо, которое мы предъявляем миру и за которым не видна та боль, которая привела к такому лицу. И когда человек начинает чувствовать, что ему не хватает возможности жить полноценно, переживать и чувствовать радость жизни, и приходит поработать над этим к психотерапевту, ему предстоит путь обратно к своему ядру через тот же слой боли мышц. То есть, грубо говоря, то, что человек хочет больше всего, от этого он же сам достаточно надежно защищен своим же мышечным панцирем.
Когда в телесную терапию приходи клиент и говорит, чего он хочет, то телесный терапевт оказывается во взаимодействии не столько с его умом, который, возможно, даже очень продвинутый и знает, его ему надо. Ему приходится взаимодействовать с телом, которое на самом деле достаточно напряжено по отношению к тому, что ему придется сейчас снова вспомнить про ту боль, про то ограничение, которое нужно пройти для того, чтобы войти в контакт с ядерными чувствами. И получается, что клиент вполне искренне имеет два противоположных внутренних движения, намерения: одно хочет решить проблему и справиться с ней, а другое – очень сильно не хочет и сопротивляется на мышечном уровне. Тогда мы сталкиваемся с моментом психологического сопротивления, которое в отличие, может быть, от других методов, слишком заземлено в тело, слишком проявлено.
И тогда, поскольку мы больше стремимся разговаривать с телом и через тело, мы сталкиваемся с тем, что тело тоже сопротивляется тем, что начинает болеть, капризничать. И тогда может случиться парадокс: человек хочет и готов пойти на терапию, но заболевает. Это тоже он же не хочет идти на терапию.
Здесь, конечно, выходом является какой-то перевес во внутренней позиции клиента: чего же он больше хочет – все-таки не дойти или дойти до этой, возможно, не всегда простой работы. Мы говорим о некоторой взрослой позиции клиента, и самого терапевта, который помогает клиенту в эту позицию попасть, потому что от этого во многом зависит успешность работы с «внутренним ребенком» клиента, который достаточно сильно проявляется именно в телесной терапии – практически физически. И от наличия этой позиции в конечном итоге зависит результат терапии.
